Как это бывает

Тихо постукивают колеса, под их однообразный стук сладко спят убаюканные пассажиры. Не спится только Зое. Она слишком взволнована, чтобы уснуть. Едет в отпуск на Рижское взморье. В сумке путевка в дом отдыха. Немного страшновато. Два года Зоя не отдыхала, и вдруг целых 24 дня ничего не делать. По утрам не спешить на стройку, вечерами до глубокой ночи не усидеть над учебниками.

Правда, в течение этого времени Зоя три раза ездила в Москву, но это был не отдых. Сдавала экзамены (она училась на 3-м курсе заочного отделения одного из московских вузов), бегала по магазинам, выполняя бесчисленные поручения подруг. Забегала в вендиспансер к Елизавете Петровне, сдавала кровь на реакцию Вассермана и каждый раз с волнением ждала ответа, хотя она уже практически здорова и скоро будет снята с учета. Самое тяжелое — это были встречи с отцом. В свободные вечера она ходила с отцом в театр, парк. Только не сидеть вдвоем и не ловить на себе его вопрошающий взгляд, в котором была жалость и горечь. Зое о себе до сих пор думать было некогда. Боль со временем притупилась. Переживать все сначала было некогда.

Тяжелей всего Зое было в выходные дни, когда не нужно было идти на работу: вокруг радостные лица, веселье, смех. В клубе по воскресеньям бывали концерты самодеятельности или приезжали артисты. Устраивались вечера танцев под баян. Уговорить пойти на танцы Зою было невозможно, девушки и юноши постепенно оставили ее в покое, перестали приглашать. С грустью смотрела она вслед влюбленным парам. Ведь и она могла быть счастливой, если бы не приняла желание любить за любовь.

С Радиком Зоя познакомилась на дне рождения у Нади. Весь вечер он не отходил от Зои. Радик хорошо танцевал, был остроумен, знал много смешных историй. Он назвался студентом юридического института. Незаметно прошел вечер. Домой возвращались вдвоем. В дальнейшие дни они несколько раз ходили в театр, кино. Радик был очень внимательным, встречал Зою с цветами. Последний раз, провожая Зою домой, он предложил немного посидеть у нее. Зоя согласилась. Пили чай, слушали музыку, говорили о жизни. Обняв Зою, покрывая поцелуями лицо и шею, Радик прошептал, что любит и не может быть без нее. Он остался...

Зоя долго не могла уснуть. Она смотрела на тихо похрапывающего Радика и не понимала, как после всего он может спокойно спать... Только под утро она тревожно задремала. Проснувшись, Радик потянулся к Зое. Взяв его руки в свои, Зоя сказала: "Через три дня приедет отец, мы ему все скажем". — "О чем?" — рассеянно перебирая Зоины волосы, спросил Радик. — "Как о чем? О том, что мы поженимся". — "Какой ты еще ребенок, ну зачем мы ему сейчас скажем! Посуди сама, какой я сейчас муж! Институт не кончил, прочно на ноги не встал, да и ты тоже. А знаешь, старики этого понять не хотят!" "Да что ты! У меня отец очень хороший, он нас поймет и поможет. Ты не знаешь, какой он у меня". "Все равно пока ему ни гугу". "А как же мы так, не записавшись", — с испугом в голосе спросила Зоя. Радик обнял за шею Зою и притянул к себе. "Не отчаивайся, детка, со мной не пропадешь, а женитьба от нас не уйдет. Может, мы и не подходим друг другу. Поживем, посмотрим, там видно будет". Зоя смотрела на Радика широко открытыми немигающими глазами. Побелевшими губами она силилась что-то сказать, но не могла. Как он может говорить с ней так после того, что было между ними! Видно, для него это обычное явление. К горлу подступил комок, душили слезы. Она вскочила с кровати и раскрыла настежь двери: "А теперь уходи, и больше чтобы я тебя никогда не видела!" "Что с тобой, глупенькая, сейчас гонишь, а потом будешь жалеть", — произнес Радик, стараясь не смотреть в глаза Зои. "Не пожалею, убирайся". "Что же, тебе видней, сама гонишь", и с этими словами Радик вышел из комнаты.

Зоя словно оцепенела, она не могла прийти в себя. Вот какой оказалась ее первая любовь. Как жить дальше, как верить людям? О таком никому не расскажешь, тем более отцу. Себе не поможешь, и на его плечи взвалишь бремя. В институт Зоя пришла побледневшей и осунувшейся. Лекции слушала рассеянно. На практике по аналитической химии никак не могла довести опыт до конца. Ночью просыпалась от кошмарных снов и до утра лежала, глядя в темноту. Будь дома отец — ничего бы не случилось. Три раза звонил Радик, но она, не отвечая, клала трубку. В воскресенье утром Зоя убрала в комнате, приготовила обед и собралась было на вокзал встретить отца, но, взглянув на себя в зеркало, решила остаться дома. Бледная, похудевшая, с черными кругами под глазами, она напоминала молодую вдову. Чего доброго только напугаешь отца. Вскоре раздались шаги перед дверью, звук щелкнувшего замка, на пороге показался отец. Зоя бросилась к нему, обвила его шею руками, пряча лицо, по которому медленно катились крупные слезы, и выбежала из комнаты. "Что с тобой, как экзамены, не случилось ли чего-нибудь с тетей Варей?" — обеспокоено спрашивал отец. "Ничего не случилось, просто я очень рада, что ты приехал, соскучилась". "Да, но почему на тебе лица нет, откуда круги под глазами?" — не унимался отец. "Простудилась, гриппом болею, вот и все. А как ты отдыхал?" "Я отдыхал очень хорошо. На 2 кг поправился, принимал нарзанные ванны, видишь, как помолодел!"

Прошел месяц. Зоя готовилась к зачету, когда раздался телефонный звонок. "Выслушай меня." — это был Радик. Но Зоя повесила трубку. Через 20 минут телефон вновь зазвонил. Говорил женский голос: "Мне нужно Зою". "Это я". "Девушка, выслушайте меня внимательно. Вам нужно сегодня явиться в районный вендиспансер". Зоя не успела спросить зачем, женщина уже повесила трубку. Зоя была абсолютно здорова, ее здоровью мог позавидовать каждый. Теряясь в догадках, она вдруг вспомнила звонок Радика. Что, если вызов связан с ним? Она должна его повидать. От волнения не попадая в рукава пальто, она торопливо одевалась. В юридическом институте Зое сказали, что Радик еще в прошлом году отчислен за неуспеваемость. "Кругом сплошная ложь", — с ненавистью подумала Зоя и поплелась к остановке троллейбуса. Вот и вендиспансер. Зоя похолодела. Едва передвигая отяжелевшими ногами, она вошла в приемную. Подойдя к регистратуре, Зоя тихо спросила, куда ей пройти. "У вас направление?" "Нет, меня вызвали по телефону". Через несколько минут Зою пригласили в кабинет. "У вас есть знакомый Радик?" — обратилась к ней врач. Зое сразу стало жарко, ее спрашивали о человеке, о котором хотелось забыть и меньше всего говорить о нем с посторонними. "Да, я его знаю, но мы давно не встречаемся". Елизавета Петровна — так звали врача — пристально посмотрела на Зою. "У вашего знакомого венерическое заболевание. Вам нужна медицинская помощь, но прежде всего вы не должны от меня ничего скрывать. Вы были с ним близки?" Зоя не могла говорить, дрожал подбородок, всю ее била мелкая дрожь. Затем все происходило как во сне.

После осмотра Зою направили в лабораторию, где взяли на анализ жидкость с поверхности маленькой язвочки на половых органах. Была обнаружена спирохета. Притихшая, обессиленная, Зоя сидит напротив врача. Что с ней теперь будет? Сифилис, стыд какой! Голос Елизаветы Петровны она слышит словно издалека. "Зоя, у вас самая ранняя стадия заболевания. И лечение будет сравнительно недолгим. Сейчас мы вас определим в стационар, где вы пройдете первый курс, а затем будете лечиться амбулаторно". Охрипшим голосом Зоя спросила, нельзя ли сразу лечиться амбулаторно. "Я буду очень аккуратно ходить, делать все, что нужно. Если отец узнает, он этого не переживет. А как девочки на курсе? Они отвернутся от меня. Как я буду жить, учиться дальше?" Она стиснула ладонями голову и заплакала. Одна за другой крупные капли сорвались с ресниц и потекли по щекам, оставляя ровные дорожки. Елизавета Петровна взяла дрожащую Зоину руку: "Доверься нам, делай все, как тебе подскажут, и никто ничего не узнает, у тебя все еще будет хорошо. Радик просто подонок".

Зоя сказала отцу, что уезжает по горящей туристской путевке. Если будет хорошо, еще немного задержится, так как время позволяет — летние каникулы только начались. "Писать не буду, будет некогда, а звонить по автомату буду при первой возможности". — "Пусть поездит, — подумал отец, — может перемена обстановки для нее к лучшему".

Зоя выписалась из больницы к началу учебного года. Ни дома, ни в институте никто ничего не узнал, но сама Зоя сильно изменилась. Это заметили многие: исчезла беззаботная хохотушка, теперь ее трудно было вытащить на танцы, институтские вечера. "Что с ней?" — ломала голову ее самая близкая подруга Леля. Заметил резкую перемену и отец. Зоя от откровенного разговора уходила, и ее оставили в покое. На лечение ходила аккуратно. У нее была самая благоприятная форма заболевания: начало первичного сифилиса. Инфекция не успела распространиться по всему организму.

Закончив лечение, Зоя решила уехать. Ей было тяжело расставаться с институтом, подругами, очень жаль было отца. Но ловить постоянно на себе вопрошающие взгляды было еще трудней. Она решила перейти на заочное отделение института и уехать работать по комсомольской путевке. Быстро оформив дела в институте и райкоме, Зоя направилась к врачу. Елизавета Петровна приняла Зою по-матерински, не уговаривала остаться. Она понимала, что так для Зои будет лучше: с новыми людьми будет легче, не нужно притворяться и обманывать. "Что же, придумала ты не плохо. Лечение у тебя закончено, а на контроль будешь приезжать раз в шесть месяцев".

Тяжелей всего было прощаться с отцом, смотреть в его вопрошающие грустные глаза, и Зоя оставила ему записку: "Папочка, дорогой, я уезжаю на комсомольскую стройку, не сердись: так надо. Учиться буду на заочном отделении. Крепко, крепко целую. Твоя Зоя". Она также написала письмо тете в Киев и очень просила ее приехать в Москву, побыть с отцом. С веселой, душевной тетей Варей отцу будет легче, думала Зоя. Отцу читать записку было больно и горько. Не доверилась ему дочка, не поделилась своей бедой. За 23 года педагогической работы Николаю Васильевичу казалось, что он понимает своих учеников, живет их жизнью. А свою дочь проглядел. И что могло случиться у Зои, всегда такой ясной, открытой? Не умела дочка лгать. Не сказала ему неправды, но и правду увезла с собой. Что это за правда такая, из-за которой так переменилась Зоя? Может, первая любовь подкосила? Так ведь любовь — это радость. У тех, кто полюбит, вырастают крылья. Любовь вызывает расцвет всех душевных качеств, человек становится красивее, богаче. Что-то на любовь не похоже. Жила бы мать, возможно, было бы иначе, а он, видно, что-то упустил, недоглядел. Так думал Николай Васильевич.

На стройке скромную исполнительную Зою заметили сразу, молодежь относилась к ней с уважением, прислушивалась к ее мнению. Вскоре Зое предложили возглавить бригаду. "Надо подумать, — заколебалась Зоя. — Вдруг не справлюсь". "О чем думать, — подбодрил комсорг, — берись, если что, поможем". Зоина бригада работала хорошо, сама она всегда была на самом тяжелом участке. Пробовали некоторые ребята, особенно из новеньких, приударить за Зоей, но, получив "от ворот поворот", оставили ее в покое.

И вот Зоя на Рижском взморье. В солнечные дни она почти все время проводила на берегу, греясь на мягком светло-желтом песке, и купалась в море. Море было мелкое с мягким песчаным дном и обжигающе холодной водой. Но даже в дождливые дни Зою тянуло к морю. Вот и сегодня небо затянуло тучами, нигде не видно просвета, моросит мелкий дождь. Волны поют свою однообразную и бесконечную песню. Берег опустел. Лишь на одной из скамеек сидит, завернувшись в дождевик, Зоя.

Сегодня вечер танцев, она, наверно, за эти два года и танцевать-то разучилась, а как любила раньше! Ей показалось, что это "раньше" было давным-давно. Тогда она была счастливой, сама не сознавая этого. Ее мысли были прерваны смехом. К ней приближалась пара. Юноша обратился к Зое: "Как вы думаете, девушка, что будет, если мы сейчас искупаемся?" "По-моему, это будет хорошо". "Вы бы стали купаться?" — не унимался юноша. "Будь я на вашем месте, стала бы": "Ну раз так, значит, купаемся", — обратился он к своей спутнице. И они стали, подпрыгивая и смеясь, раздеваться. Вскоре их звонкий смех огласил море. Они плавали, догоняли друг друга, катались на волнах. На берег выбежали возбужденные и счастливые. Быстро одевались, дрожа от холода. Собравшись уходить, они снова подошли к Зое. "Большое вам спасибо, без вашего благословения мы бы, вероятно, не решились купаться". Кивнув дружелюбно Зое, они ушли. Зоя долго смотрела им вслед. Ей казалось, что она давно знает эту милую пару. И ей так захотелось настоящего человеческого счастья. Она больше уже не могла сидеть одна на пустом берегу. Ей вновь захотелось к людям, на танцы, от которых она час назад ушла. Елизавета Петровна во время последней встречи сказала ей, что лечение и наблюдение закончены и Зоя совершенно здорова. Зоя подошла к кромке берега и с силой швырнула далеко в море отточенный водой голыш. "Пусть утонет мое прошлое в море", — прошептала она и быстро направилась к Дому отдыха...

На главную страницу / Далее...